Архимаг в матроске. Трилогия (СИ) - Страница 39

А ещё все могущественные маги поголовно – люди весьма высокообразованные. Оно и понятно. Без глубоких знаний теории мощным магом не стать никак. А образованные люди, в целом, относятся к низшим кастам с пониманием. Нет, исключения, конечно, бывают. Куда же без них. Тот же доктор Менгеле, например. В Академии тоже иногда моральные уроды появляются. Но, повторяю, их относительно немного. На общем фоне они малозаметны. Зато тут нет ничего даже отдалённо похожего на золотую молодёжь. Ну, разве что среди немагов, детки богатых толстосумов. Но те тоже особо не наглеют. Понимают, в какой стране живут. Достаточно любому магу узнать об их шалостях – и они (бывало, что и вместе с родителями) очень даже запросто могли попасть в лаборатории некромантов.

Ну вот. Вспоминал о Менгеле, а тут, оказывается, свои подобные деятели есть. Некроманты – это отдельная песня. Честно говоря, их деятельность по духу здорово напоминает опыты «Ангела Смерти». Разве что наши некроманты свои опыты ставят исключительно на преступниках. Впрочем, вполне возможно, сам Менгеле также считал своих подопытных преступниками.

Кстати, когда Ринка навещала меня одна, она сказала, что выходит замуж за Хендрика. Свадьба через два месяца. Она очень хотела пригласить меня, но… лучше мне не приходить. А то всех гостей перепугаю. Я успокоил её и сказал, что мне всё равно нельзя пока выходить за стены. Потом я велел ей подождать, а сам сходил в сокровищницу. Нагрёб там в мешок золота, сколько смог унести (вроде, около 400 золотых получилось) и принёс Ринке. Сказал, что это ей от меня свадебный подарок. Чем я хуже Бенки, в конце концов?

Ринка меня ещё раз поцеловала и, пошатываясь под тяжестью моего подарка, потащилась домой. Отпуская в город на ночь глядя красивую девушку с мешком золота на плечах, я ну совершенно не волновался. Во-первых, преступности в столице практически не было. Некроманты испытывали серьёзные трудности с «материалом». За свежими преступниками им приходилось ездить на периферию. А во-вторых Ринка, как член семьи мага, носила специальный знак. Такие знаки выдавались всем простым людям (не обязательно родственникам), судьба которых почему-либо была небезразлична одному из магов. Даже самые отмороженные и безбашенные бандиты никогда не рискнули бы напасть на человека с таким знаком. За подобное нападение Академия карала особенно сурово. Тут нападавший уже не отделался бы простым превращением в скелета мрака для пополнения гарнизона.

Через неделю после поединка, к нам в келью в гости зашёл Ригорн. Маги жизни уже подлатали того и он был как новенький. В жизни Ригорн оказался весёлым мужиком. Мы с ним попили чаю, поболтали, сыграли в шахматы. Он извинился за то, что вначале плохо обо мне подумал. Пока его лечили, он успел хорошо изучить мою Усиленную Защиту. Сказал, что это гениальное изобретение. И сейчас он работает над тем, как можно магией Огня эту защиту пробить. Потом я рассказывал анекдоты про Вовочку, а Ригорн хохотал и кормил Зайку морковками. Постепенно анекдоты становились всё пошлее, а наш гость стал не без интереса поглядывать в сторону спальни. Я понял, что пора закругляться и мы с Бенкой вежливо, но твёрдо выпроводили Ригорна за дверь.

А ещё через пару дней меня вызвал к себе Агильери, чтобы дать новое задание. Я думал, он опять предложит мне модифицировать какое-нибудь заклинание. И не угадал. Мой куратор поручил мне… написать книгу! Да, именно книгу. Научный труд. Мои новые заклинания были восприняты народом как откровения. И всех интересовало гораздо больше то, каким образом я смог из нескольких известных заклинаний в столь короткие сроки построить новые, причём весьма и весьма эффективные, нежели какие-либо мои новые модификации.

Ну, что ж. Когда партия говорит: «Надо!», комсомолу (в моём лице) остаётся только ответить: «Есть!». Пойду писать книгу. Куда деваться-то?..

Глава 31

Ох уж эта книга! Больше всего меня напрягало отсутствие нормальных писчих принадлежностей. В виде клавиатуры и монитора. Писать приходилось руками. На бумаге. Сейчас уже очень немногие владеют древним искусством письма на бумаге. Максимум, что сейчас пишут руками – это список продуктов, которые нужно не забыть купить в универсаме. Впрочем, в своей прошлой жизни я и список продуктов тоже обычно распечатывал на принтере. Так получалось быстрее, чем искать не сломанный карандаш, вспоминать, как там какая буква пишется, да потом ещё и в универсаме, стоя у прилавка, разбирать свои каракули.

Пришлось вспоминать молодость. В школе-то я умел писать руками. Ох… Но как же это неудобно! Поиска по тексту нет. Автоматической проверки ошибок нет. Копирования кусков текста из буфера нет. Да вообще ничего нет! Если нужно поменять местами два абзаца – изволь переписывать всю страницу. Руками! Ужас! И это я ещё не упоминал о кляксах!

Мучаясь, я очень сильно посочувствовал Льву Николаевичу Толстому. Представляю, как он во время написания «Войны и Мира» матерился и проклинал недалёких математиков и кибернетиков, которые никак не могут изобрести хоть какой-нибудь компьютер, на котором можно было бы запустить хотя бы «Лексикон».

Я всё время ходил, обляпанный чернилами. Руки, коленки, лицо и даже волосы – всё было вымазано. Бенка выделила мне специальное платье для моих занятий и я за пару дней заляпал его так, что его не могли отстирать даже гремлины.

Так я промучился с месяц. А потом решил немножко подумать и… проблема была… ну не то чтобы устранена, но её острота существенно снизилась. Я просто запряг негров. В смысле, гремлинов. Теперь мы работали так. Я диктовал свои грандиозные мысли одному гремлину. Тот быстро (по крайней мере, много быстрее меня, хотя и медленнее лазерного принтера) записывал их удобочитаемым почерком (без клякс!). Если нужно было что-то исправить, первый гремлин, внося исправления, зачёркивал лишнее и писал рядом новый вариант. И отдавал страницу второму гремлину, который набело переписывал её всю целиком. А в это время третий гремлин занимался исключительно тем, что рисовал иллюстрации. В цвете! Красками! Обычно, это были схемы узоров, но иногда и что-то другое. Ну а я возлежал на диване с пончиком в руке и блаженно поглаживал свой пупок. Лепота!